Для мира Wilderlands и при помощи группы Stoa

Выпавший ночью снег торопил меня. Я шел знакомой тропой от могилы Рорарта. Вниз к Шпилю. Как всегда, в последние дни я сидел рядом с его камнем и тихо разговаривал. За последние годы я почти стал считать его отцом. Да, наверное, даже больше. Что мой настоящий отец? Я едва его помню, его лицо растаяло, скрытое туманами Хансборга.
Вор, потом солдат, снова вор…
Когда Рорарт вынул меня из петли, где я отдавал концы, благодаря собственной глупости, я не был рад. Помню, он лечил мои руки, отмороженные после долгого перехода, а я мечтал о кружке хорошей браги. Клянусь, променял бы тогда все на один глоток! Рорарт лишь усмехался. Его лицо было настолько исполосовано шрамами, что улыбаться умели лишь губы. Не помню, сколько я провалялся в забытьи… Неделю, месяц…
Помню, я проснулся одним утром, и понял, что могу стоять на ногах. Рорарта не было. Хромая я вышел наружу. Чистый осенний воздух едва не сбил меня с ног. Тогда я не знал, что все это время был внутри Шпиля. Теперь он возвышался надо мной, серой громадой уходящей в небеса. Вокруг замерли молчаливыми стражами вековые деревья. Нетвердой походкой я вернулся внутрь.
Скоро вернулся Рорарт. Он тащил на плечах огромную связку дров. Не хвороста или сушняка, какими топят печи окрестные крестьяне. Превосходных, свежих дров, что сделали бы честь любому камину.
Окинув взглядом его жалкую печурку, я сказал: - Для кого стараешься старик? Решил завести благородный камин что ли…
Он промолчал, молча прошел внутрь и кинул дрова на пол. Потом молча подошел, долго смотрел в глаза, и, наконец, сказал: - Пойдем.
Глухая дальняя стена при его словах дернулась и ушла внутрь, открыв проход наверх. Долго поднимались мы к вершине Шпиля. Мы проходили сквозь огромные кладовые, доверху заполненные горючим, и через еще большие которые пустовали. Узкие бойницы сплетали нам световые рисунки на древних ступенях. Древние балки дышали древностью и покоем. Наконец Рорарт толкнул последнюю дверь, и вольный ветер вершин растрепал наши волосы. Мы стояли на вершине Шпиля.
Посреди площадки, открытой всем стихиям стояла огромная чаша черного камня. По ее внешней стороне непрерывно стекали капельки воды, сплетаясь в таинственные узоры. Внутри она была совершенно суха. Рядом стоял маленький столик, на котором стояла глыба горного хрусталя. Приглядевшись, я заметил внутри нее лист пожелтевшего пергамента. Кто и когда смог заключить его туда?
Рорарт подошел к нему и мягко положил руку на хрусталь. Ответив на его прикосновение тот, мягко затлел внутренним светом…
- Подойди и узнай, - внезапно властным голосом приказал Рорарт. - Этот лист был когда - то вырван из одной очень древней книги…
- Я читать то не умею, - усмехнулся я, - а уж тут то на каком-то старом языке…
- Просто положи руку на камень….
Что бы не выглядеть трусом я подошел и ткнул пятерней в хрусталь…
Внезапный гул под ногами прервал воспоминания. Земля уходила у меня из под ног, а кто-то гигантский, там, внутри чрева земли, бил и бил огромным молотом наружную твердь. Снег осыпался с верхушек деревьев в испуге трясшими ветками. Оступаясь и поминутно валясь в сугробы я опрометью кинулся обратно к Гробнице. Гул не прекращался ни на миг. Казалось, небо рухнет на землю. Повсюду из земли били клубы желтого зловонного дыма. Пробегая мимо могилы Рорарта, я поразился странному покою, который окружал ее. Казалось, она защищена невидимой силой. Запыхавшись и не чуя ног я вывалился на уступ к Гробнице. Выше нее в округе был только Шпиль, но и его я не мог рассмотреть за клубами дыма.
Гробница треснула. Из ее пучин сочилось фиолетовое пламя, а вся земля вокруг исторгала огненные письмена и знаки. Упав на колени, я утирая рукавом слезящиеся глаза пытался унять хоровод мыслей в голове. "Свершилось!" - то, о чем говорил Рорарт перед смертью и предупреждал лист манускрипта. Если сбудется то, о чем говорится дальше, я не завидую людям…
По крайней мере, я знал, что делать мне. Постояв еще несколько минут, я повернулся и кинулся к Шпилю. Второй раз за день я простился с Рорартом, теперь уже думаю навсегда. Не обращая внимание на грохот, теперь уже не обращая! Я спустился к каменному подножию. Окинул взглядом лес, я плюнул и, войдя внутрь Шпиля, повернул потайной камень. Медленно и со скрипом, но древний механизм сработал. Огромная плита вышла из паза, наглухо запечатав проход за мной.
Я не решился ничего предпринять до самого вечера. Сидел у печурки и вспоминал свою жизнь. Под утро сердце мое сковал непонятный страх, хотелось выскочить наружу и бежать со всех ног куда глаз глядят. Шатаясь, я подошел к двери, порадовавшись, что не могу просто так открыть ее. И тут снаружи пахнуло таким смрадом, что я, прошедший пару неплохих мясорубок в солдатчину, без единого звука сложился пополам и выблевал все содержимое своего желудка за пару дней. Что - то с такой силой ударилось о плиту, что вышибло из нее клубы пыли. Дрожа, я отпрянул внутрь.
Хриплый вой вытянул терзающую ноту и долго не затихал.
Прошло четыре дня. Что-то снаружи грызет Шпиль.
Забравшись на верхнюю площадку, я пытался осмотреться вокруг, но все затянуто клубами дыма.
Темно как ночью.
Дрожащими руками я разжег костер в чаше. Сигнал должен быть подан. Так говорил Рорарт. Так говорилось в старом пергаменте. Кому? Не знаю.
Теперь у меня есть дело. Я хожу вниз все за новыми порциями дров. Старые дрова сгорают быстро. Впрочем, чаша видно не простая, так как огонь в ней почти не дает тепла, и сильней в десятки раз обычного маяка.
Я надеюсь, Вы те кому он предназначены заметите его.
Очень надеюсь.
Вчера что-то опять пыталось влезть по наружной стене…. Если не ошибаюсь, ему не хватило до верха пары десятка шагов.
Пора идти вниз, дрова быстро прогорают…

12:24 08.07.2002